В ноябре 1207 года в Коломне Всеволод распрощался с новгородцами, «одарив без числа и дав им волю всю и уставы старых князей». То есть новгородцы, помимо прочего, выговорили себе сохранение традиционно своенравных прав в отношениях с князем.

Более того, Константин Всеволодович уже не вернулся в Новгород. «Возглавив в походе на Рязань новгородскую рать, он исполнил предписанное ему отцом – и, вероятно, посчитал свой долг перед ним выполненным, - замечал Карпов. - Подобно тому, как когда-то старший сын Юрия Долгорукого Андрей не пожелал княжить в Южной Руси и ушел из Вышгорода во Владимир, старший Всеволодов сын не захотел оставаться в Новгороде. Слова отца о "старейшинстве" в братии он понимал по-своему – и вытребовал себе "старейший" город в Суздальской земле – Ростов. Всеволод согласился и с этим».

У Фроянова другое объяснение: «Замена Константина на новгородском столе его младшим братом Святославом была со стороны Всеволода вынужденной, поскольку старший Всеволодович не мог далее княжить в Новгороде, где он вместе с посадником Дмитром Мирошкиничем натворил много зла и навлек тем на себя раздражение и недовольство местного населения».

В Лаврентьевской летописи сказано: «А Константина оставил у себя, и дал ему Ростов и иных 5 городов дал ему к Ростову».

Кучкин на этот счет писал: «Расширение территории Владимирской земли в последней четверти XII - начале XIII вв., увеличение ее людских и материальных ресурсов дали возможность Всеволоду выделить на Северо-Востоке части всем своим сыновьям. Но в условиях натурального производства владельческое дробление земли быстро превращалось в дробление политическое. Еще в 1207 г. Всеволод Большое Гнездо передал Ростов своему старшему сыну Константину и "инехъ 5 городовъ да ему к Ростову". А. В. Экземплярский полагал, что пять городов - это Кснятин, Углич, Молога, Ярославль и Белоозеро. Расшифровку А.В. Экземплярского принимал А.Е. Пресняков. Поправку в предложенный А.Б. Экземплярским перечень внес А.Н. Насонов. Он установил, что Кснятин не принадлежал к владениям Константина; его городом, как об этом давно уже писал В.И. Сергеевич, был Устюг». Сейчас в число этих пяти городов историки обычно включают Ярославль, Углич, Мологу, Белоозеро и Устюг.

Пресняков писал, что летописец, явно симпатизировавший Константину, недалеко ушел от исторической правды, показывая особое отношение Всеволода Юрьевича к старшему сыну. «Положение Константина при отце было действительно исключительным. В то время как Всеволод держит остальных взрослых сыновей на княжениях вне Суздальщины (в Новгороде, Рязани, Переяславле-Южном), он Константина отозвал в 1207 г. из Новгорода и "остави у себе", дав ему Ростов и "иных пять городов дал ему к Ростову". Дальнейший ход событий показывает, что тут не было выдела Константину "вотчины" или "удела"». Речь шла о фактическом разделении Владимиро-Суздальского княжества, полагал Пресняков.

Следует заметить, что желание Константина иметь свой собственный стольный град совпало с сохранявшимися автономистскими настроениями, которые продолжали жить в ростовской элите после переноса столицы княжества во Владимир. Лимонов подчеркивал: «Именно стремлением к самостоятельности и сильной оппозицией центру Владимиро-Суздальского княжества – Владимиру объясняется ожесточенная борьба Ростова и Суздаля почти на протяжении нескольких десятков лет (с 70-х гг. XII в. до начала XIII в.) за свою политическую автономию. Несмотря на свои поражения, надо признать, что в конце концов Ростов добился статуса самостоятельного города, столицы княжества. В 1206 г. (в 1207. – В.Н.) у него свой князь Константин Всеволодович, получивший "удел" при жизни отца».

Уже 25 ноября Константин освятил «на своем дворе» в Ростове церковь Святого Михаила, «которую сам создал, и украсил иконами честными». Так Ростов вернул себе статус стольного города, оставаясь при этом в составе Владимиро-Суздальского княжества.

Князем же в Новгороде Всеволод вновь назначил подросшего, но все еще юного двенадцатилетнего сына Святослава, что оказалось крайне опрометчивым решением. В отсутствие Константина там произошел переворот. Вот как излагал события Карамзин: «Всеволод Георгиевич уже не хотел расстаться с Константином; довольный Новогородцами, милостиво одарил их в Коломне и велел им идти с миром в свою отчизну, сказав торжественно:

- Исполняю желание народа доброго; возвращаю вам все права людей свободных, все уставы Князей древних. Отныне управляете сами собою: любите своих благодетелей и казните злодеев!..

Князь хотел польстить народу мнимым восстановлением прежней свободы; хотел казаться единственно великодушным его покровителем, а в самом деле остаться Государем Новогородцев; отпустил их войско, но удержал в Владимире Посадника Димитрия (раненого в битве) и семь знаменитейших граждан в залог верности. Между тем народ спешил воспользоваться древнею вольностию, ему объявленною, и на шумном Вече осудил Димитрия, доказывая, что он и братья его были виновниками многих беззаконных налогов. Судьи обратились в мятежников, разграбили, сожгли домы обвиняемых….

Сын Великого Князя, Святослав, вторично приехал управлять Новогородскою областию; взял оставленную ему часть из имения осужденных и согласился довершить народную месть ссылкою их детей и родственников в Суздаль. Не достигнув еще и юношеского возраста, он повелевал только именем и не мог предводительствовать войском».

Святослав Всеволодович вступил на новгородское княжение 10 февраля 1208 года. И ему пришлось разбирать и разгребать последствия новгородского мятежа. Ему были переданы «доски Дмитровы» (долговые расписки) со двора бывшего посадника, он решал судьбу оставшихся в живых Мирошкиничей и их близких, которая была незавидной. Один из могущественных боярских кланов Новгорода был полностью разгромлен.

Святослав из-за его молодости или нежелания самих новгородцев не смог возглавлять войско, что всегда входило в основные обязанности князя. В том году на новгородские земли напали литовцы. Выступившей против них ратью командовали посадник Твердислав и, неожиданно, княживший в Пскове князь из смоленской династии Владимир, сын Мстислава Ростиславича Храброго. Как зафиксировала летопись, «новгородцы с князем Владимиром и посадником Твердиславом нагнали литовцев в Ходыничах и перебили их».

Для Святослава Всеволодовича, да и для его отца, это была плохая новость. Дорогу в Новгород протоптал потомок Мстислава Храброго, чуть ли не самого видного князя в истории города. И, действительно, вскоре брат Владимира, князь Мстислав Удатный вторгся в Новгородскую землю: «пришел князь Мстислав Мстиславич на Торжок, и взял мужей Святослава, и посадника оковал, и богатство их и имущество их взял, до кого рука дошла».

Георгий Вернадский считал: «Мстислав Удалой: блестящий воин, но неустойчивый политик. Боевая слава для него составляла все, остальное отходило на задний план». Не соглашусь. Мстислав Мстиславич был не только прекрасным полководцем, но и сильным политиком, одним из сильнейших в те годы. Он заслуженно вошел в историю с прозвищем Удатный (удачливый, удалой). С этого времени ему не раз улыбалась удача в, казалось, заведомо проигрышных делах. Впрочем, тоже не всегда.

«В сие время дерзнул Владетель ничтожного Удела объявить себя врагом Государя, страшного для иных, сильнейших Князей. Мстислав, старший сын Мстислава Храброго, племянник Рюрика, служил ему усердно, прославил себя мужественною, упорною защитою Торческа, и, принужденный выехать оттуда, получил от Смоленского Князя Удел Торопецкий. Зная, сколь память отца его любезна Новугороду; зная, что многие чиновники и самый народ не любят там опеки Всеволодовой, он смело предпринял воспользоваться их тайным расположением; вступил с дружиною в Торжок, пленил дворян Святославовых, оковал цепями Наместника его, взял их имение», - замечал Карамзин.

Мстислав не удовлетворился одним лишь Торжком. Он отправил в Новгород посланника, который от его имени заявил:

«- Кланяюсь святой Софии и гробу отца моего и всем новгородцам! Слышал о насилии от князей против вас, и поэтому пришел к вам, скорбя и тужа о своей отчине, Новгороде, что изменяются у вас старые обычаи и прежних князей уставы, и сетую о вас, как бы вам помочь».

Апелляция к авторитету отца, чья гробница стояла на самом почетном месте в главном новгородском соборе Святой Софии, именование Новгорода своей «отчиной» пришлись местной элите по душе. Новгородцы тут же послали в Торжок за Мстиславом «с великою честью, говоря:

- Приходи, княже добрый, на стол к нам в Новгород, а мы князя Святослава Всеволодовича от себе изгоним или схватим.

И, сотворив вече по своему обычаю, посадили под стражу князя своего Святослава Всеволодовича с мужами его на владычном дворе». То есть – в резиденции архиепископа. Святослав становился заложником, «донеже будет управленье с отцом».

Мстислав Удатный, конечно, не заставил себя ждать и торжественно вступил в город. «И пришел князь Мстислав Мстиславич в Новгород. Посадили его с честью и славой и со многой радостью на столе его отца, и была радость большая у всех новгородцев, что по желанию их и по воле их у них князь в Новгороде. А князь Святослав Всеволодович сидел под стражей на владычном дворе».

Мстислав прекрасно понимал, что его авантюрная выходка - с мягким захватом Новгорода и арестом сына великого князя - не останется без немедленного ответа со стороны Всеволода Большое Гнездо. И Удатный принял превентивные меры: «начал собирать рать и пошел со всеми новгородцами к Торжку». То есть выступил с тем самым войском, которое годом ранее вместе с Всеволодом воевало против рязанцев.

Ясно, что Всеволод Юрьевич был в ярости. Он немедленно распорядился арестовать всех находившихся в его владениях новгородских купцов и конфисковать их товар. Была использована и безотказная тактика давления, связанная с полной торговой блокадой Новгородской земли, которая зависела от поступлений зерна из Владимиро-Суздальского княжества. И на Новгород пошло войско, «великий князь Всеволод послал сыновей своих: Константина, Юрия, Ярослава к Торжку». Жестокая схватка казалась неизбежной.

Однако все закончилось миром. Похоже, потому что Всеволод Юрьевич не захотел рисковать жизнью сына Святослава, оказавшегося в заложниках.

Компромисс был не в пользу Всеволода. Мстислав Удатный отпустил его сына - юного Святослава - и его «мужей», а Всеволод – освободил новгородских купцов с «их товаром», блокаду снял. Всеволод назвал Мстислава Удатного сыном, хотя он был ему лишь троюродным внучатым племянником. Князья целовали крест друг другу, «и мир взяли». Новгород остался за Мстиславом. Так излагает Новгородская летопись.

В Суздальской летописи - иначе. Там о потере Новгорода - вообще ничего. Сказано только, что Константин с братьями Георгием и Ярославом во главе многочисленного войска выступил к Торжку, после чего Мстислав якобы бежал в Новгород, а оттуда в Торопец.

В Лицевом своде XVI века говорится, что после того, как сыновья Всеволода Юрьевича «прибыли в Тверь с полками своими, новгородцы испугались и отпустили Святослава и мужей его в Тверь, к братьям своим, и взяли новгородцы мир с великим князем Всеволодом и с сыновьями его. И возвратился князь Константин из Твери к отцу своему, великому князю Всеволоду, во Владимир с братьями своими, а новгородцы отошли восвояси». То есть в пределы Новгородской земли Всеволодовичи даже не вступили, достаточно оказалось их присутствия в Твери.

Мстислав Удалой был энергичным князем. В 1210 году он возглавил поход новгородцев в Эстонию, откуда привёл много пленных и скота. Затем князь повел новгородские и смоленские дружины на город Медвежью голову (ныне Оденпе в Эстонии), заставив чудь возобновить выплату дани Новгороду. В 1211 году на Псков нападали литовцы «и много створили зла». В 1212 году Мстислав Удатный водил полки для осады ими города Воробиина (сейчас Варбола в Эстонии), чтобы тамошняя чудь возобновила выплату дани.

Как бы то ни было, Всеволод Большое Гнездо не будет пытаться снова вернуть себе Новгород, а Мстислав Удатный станет одним из самых видных его правителей.

Потеря Новгорода оказалась третьим подряд крупным поражением Всеволода Юрьевича – вслед за неудачной попыткой занять Галич и потерей Переяславля-Южного. Он не мог больше себе позволить выглядеть бумажным тигром. А еще один провал назревал в Рязани.