Всеволод Большое Гнездо долго и тщательно готовил поход на Чернигов (а может, еще и на Киев). Может быть, даже слишком долго. Алексей Карпов подчеркивал, что «он до последнего оттягивал военные действия и начал их уже после того, как Рюрик Ростиславич в очередной раз был разбит и покинул Киев. Только тогда Всеволод, наконец, объявил о своих отчинных и дедних правах на южнорусские земли – и не только на потерянный им Переяславль, но и на всю Русь. Как внук Владимира Мономаха он такими правами, несомненно, обладал».

Еще зимой 1207 года он вызвал к себе из Новгорода старшего сына Константина, вероятно, именно для того, чтобы обсудить план совместных действий против Ольговичей.

«Когда услышал великий князь Всеволод Юрьевич, внук Владимира Мономаха, что Ольговичи с язычниками воюют против земли Русской, разгневался и сказал:

- Разве им одним земля Русская отчина? А нам не отчина ли?

И сказал:

- Хочу пойти к Чернигову, и пусть нас с ним Бог рассудит, призовем Господа Бога на помощь. Хочу идти к Чернигову на Ольговичей, потому что сына моего Ярослава выгнали с бесчестием из города Переяславля Русского, а мне большую срамоту учинили.

И послал к Новгороду за сыном своим Константином, веля ему собирать войско на Ольговичей».

28 февраля «пришел Константин к отцу из Новгорода, встретили его братья на реке Шедакше: Юрий, Ярослав и Владимир с Иоанном, и все мужи его отца, и весь город, и целовали его любезно». Константин пробыл во Владимире «несколько дней у отца своего в веселье. В том же году ушел князь от своего отца Всеволода в Новгород».

Всеволод Юрьевич собирал силы. Помимо его собственных войск и дружин его сыновей в походе должны были участвовать новгородские, рязанские и муромские полки. Местом сбора была названа Москва.

Еще до выступления основных сил Всеволод Юрьевич отправил своего воеводу Степана Здиловича к городу Серенску, который нанес неожиданный удар и «пожьже город весь».

Тем временем к Москве первым подошел Константин во главе многочисленного войска, в которое кроме новгородцев вошли псковичи, ладожане и новоторжцы. Всеволод с Георгием и остальными сыновьями выступил из Владимира 19 августа 1207 года. «Князь же великий Всеволод… пошел из Владимира к Москве со всеми своими сыновьями, августа в 19 день в воскресенье. И встретил его сын его, князь Константин с новгородцами и с псковичами, и приветствовали его с честью великой, и был он тут на Москве неделю. И оттуда пошел к реке Оке со всеми сыновьями своими: Константином, Юрием, Ярославом и Владимиром». Святослав, вероятно, остался во Владимире «на хозяйстве».

Рязанские и муромские князья шли на соединение с Всеволодом правым берегом Оки. Здесь были муромский князь Давид Юрьевич, старший из рязанских князей Роман Глебович, его брат Святослав с сыновьями Мстиславом и Ростиславом, племянники Ингварь и Юрий Игоревичи, Глеб и Олег Владимировичи. Ожидали и княжившего в Пронске Всеволода Глебовича, верного союзника Всеволода Большое Гнездо, но накануне выступления он скоропостижно умер.

Мощное войско, которому было по силам справиться с Ольговичами. Но вместо похода на Южную Русь получилось нечто совсем другое – Рязанская война.

Всеволоду Большое Гнездо донесли, что рязанские князья затевают измену. «Пришло известие великому князю Всеволоду Юрьевичу от Глеба и Олега Владимировичей, в котором говорилось: "Дяди наши, Роман Глебович и Святослав Глебович, и сыновья Святославовы Мстислав и Ростислав, внуки Глебовы, с Ольговичами имеют совет и любовь, и идут на тебя со злым умыслом, берегись их, как змеев"».

Новгородский летописец прямо называл Глеба и Олега клеветниками. Почему они пошли на такое? «К этому шагу их могло подтолкнуть и то обстоятельство, что их отец Владимир Глебович умер, а потому они могли подвергаться определенной дискриминации со стороны дядьев, формально они не могли претендовать на рязанский стол», - предполагает Кузнецов.

Но у Всеволода Юрьевича были основания доверять информации об измене. Черниговские и рязанские князья состояли в близком родстве: они были потомками Святослава Ярославича, третьего сына Ярослава Мудрого; а Всеволод Юрьевич и его сыновья, напомню, были Мономашичами, потомками четвертого сына Ярослава Мудрого - Всеволода Ярославича. К тому же Роман Глебович - старший из рязанских князей – состоял в браке с сестрой Всеволода Чермного, а сын только что умершего Всеволода Пронского – Кир-Михаил - был женат на дочери Чермного.

Был ли навет справедливым или нет, но великий князь поверил. И повторил слова царя Давида из Псалмов: «Даже человек мирный со мной, на которого я полагался, который ел хлеб мой, поднял на меня пяту» (Пс. 40:10). Всеволод собрал совет, чтобы обсудить полученную информацию, полагаю, не в последнюю очередь с сыновьями. «Князь же великий Всеволод Юрьевич, услышав это, устрашился и начал с единомышленниками своими советоваться, как и что сотворить. И они посоветовали ему так:

- Как они к тебе коварством, так и ты им коварство сотвори. И изобрази любовь: устрой обед и призови их с честью многою на пир, и так обнажи коварство их. И поступи с ними по делам их. И пусть никто не знает, пока не придет время».

В районе Коломны войско Всеволода Большое Гнездо вышло к Оке и встало в шатрах на левом, пологом берегу. В тот же день – 22 сентября 1207 года – рязанское войско подошло на противоположный берег и переправилось через реку.

Всеволод – с сыновьями - встретил их «целованием», но велел сесть за пир в отдельном шатре, а сам остался «еще в полстнице» (небольшом войлочном шатре), что уже не предвещало рязанцам ничего хорошего. А затем боярин Всеволода Михаил Борисович и князь Давид Муромский предъявили обвинения, которые рязанские князья с негодованием отвергли. «Они же клялись, что не только не думали об этом, но и не слышали.

- Откуда к тебе эта клевета на нас пришла? Какой сатана тебе возвестил такое против нас, то с тем и суди нас».

Они предлагали принести «роту» - клятву, что измены не замышляли, но тут и вступили на сцену братья Глеб и Олег, подтвердившие обвинения. «Князь же великий Всеволод Юрьевич, призвав племянников их, Владимировых сынов Глеба и Олега, и говорил им:

- Вы говорили мне против дядей своих, против Романа, Святослава и Всеволода (но понеже Всеволод преставился, то с тем Бог рассудит меня), как меня хотели предать Ольговичам, и если истинно говорили против них, то идите и обличите их в лицо.

Они же пошли и начали дядей своих обличать, якобы это и хотели сотворить. Дяди же начали божиться и клясться, что не знаем и не ведаем сего, сатана вам эту клевету повелел сотворить на нас.

- Да пусть судит нас Бог с вами. Никто не бессмертен в этом суетном и мимо текущем житии, все умрем, и страшный суд примем перед Господом Богом… Ото всех нам, дядям вашим, честь и слава, а от своих племянников – позор, поругание и смерть лютая».

После этого Всеволод Большое Гнездо велел схватить шестерых рязанских князей и вместе с их боярами отправить в цепях во Владимир.

На следующий день Всеволод с войском переправился через Оку и, как бы забыв о Чернигове, начал Рязанскую войну (уже третью за годы его княжения).

Это была первая большая война, в которой принимал участие основатель Нижнего Новгорода Георгий Всеволодович.

Главный удар был направлен на Пронск, где находился Кир-Михаил («кир» по-гречески означает «господин», почему к имени князя прицепилось это добавление – Бог весть), зять Всеволода Чермного. Кир-Михаил немедленно бежал в Чернигов, причем оставив свою княгиню, дочь Чермного, в Пронске. Всеволод Большое Гнездо предложил жителям Пронска сдаться. Но не тут-то было. «Жители Пронска, усердные к своим Государям, отвергнули мирные его предложения. Юный князь их, Михаил, бежал к тестю, Всеволоду Чермному: но граждане, призвав к себе другого князя рязанского, Изяслава Владимировича, брата Олегова и Глебова, оборонялись мужественно».

Первые приступы успеха не принесли. Пришлось начинать правильную осаду города. Константин с новгородцами и белозерцами встал напротив главных ворот «на горе», Ярославу с переяславцами были поручены вторые ворота, а Давиду Юрьевичу с муромским полком – третьи. «А сам князь великий встал за рекою с поля Половецкого с сыновьями своими Георгием и Владимиром, и с ними Глеб и Олег Владимировичи». «Кровь лилась ежедневно в течение трех недель, - писал Карамзин. - Остервенение граждан уступило наконец крайности, ибо многие люди умирали от жажды». 18 октября 1207 года Пронск сдался.

Всеволод Большое Гнездо привел жителей к кресту, взял большой выкуп. С собой великий князь увез жену Кир-Михаила, очевидно, намереваясь использовать ее как средство влияния не столько на мужа княгини, сколько на отца, Всеволода Чермного.

Между тем Всеволод Юрьевич с самыми серьезными намерениями двинулся к Рязани. От разорения город тогда спас рязанский епископ Арсений, который обратился к великому князю с соответствующими пылкими мольбами. Но Всеволод выставил очень жесткие условия мира. Рязанское княжество, по сути, прекращало суверенное существование, его города переходили под управление посадников Всеволода. Рязанские бояре обязались отослать во Владимир оставшихся князей с их княгинями. Туда же позднее отправят и епископа Арсения. Как и рязанские князья, он проведет в неволе почти пять лет.

Новым же князем в Рязани становился Ярослав Всеволодович, не так давно оставивший Переяславль-Южный. Это означало прямое подчинение Рязани владимиро-суздальскому великому князю.

21 ноября 1207 года, в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы, Всеволод вернулся во Владимир – «и бысть радость велья в граде Володимери».

Странный поход, скажете вы: собирался идти на Чернигов, а разорил союзные рязанские земли. На самом деле, цели похода на Чермного были во многом достигнуты и без захода войск Всеволода Большое Гнездо в черниговские земли. «Он захватил дочь своего обидчика и обидчика своего сына, лишил его зятя власти где-либо в Рязанской земле и посадил в Рязань того самого Ярослава, которого Всеволод Чермный изгнал из Переяславля-Русского, - подчеркивал Кузнецов. – Можно допустить, что владимирский князь счел это равноценным ответом на оскорбительные действия Всеволода Чермного».

Более того, тот факт, что Всеволод Большое Гнездо навис своей мощью над владениями Всеволода Чермного и взял в полон его родню, заметно парализовал возможности черниговского князя на всех направлениях. Рюрик, по моим подсчетам, в седьмой раз отправился добывать себе Киев. «Услышал Рюрик князь, что Всеволод великий князь стоит у Рязани и князей их пленил, он же… выгнал Всеволода Чермного из Киева, а сам сел в нем».

«Отчина» Мономашичей, Киев, вернулась в их руки. Правда, это были руки не владимиро-суздальских Юрьевичей, а смоленских Ростиславичей, которые наращивали свои возможности. В том числе - для противостояния Всеволоду Большое Гнездо и его детям. Вскоре Ростиславич по имени Мстислав Удатный отберет у него Великий Новгород.