Если о Лжедмитрии Первом мы не знаем почти ничего, то о Втором еще меньше. Кто он – неизвестно. Говорили о нем разное: то ли попов сын из Северской стороны, то ли дьячок, то ли царский дьяк.

Хотя немецкий ландскнехт Конрад Буссов писал, что «всякому хорошо известно,.. что он был в Белоруссии школьным учителем и слугой у попа». Известно также, что это был польский проект.

Он объявился в то время, когда войска Шуйского окружили Болотникова.

«Мятежники, пораженные под Москвой царскими войсками, укрылись в Туле и оттуда обратились к пану Мнишку в его мастерскую русского самозванства с просьбой выслать им какого ни на есть человека с именем царевича Димитрия, - объяснял Ключевский. - Лжедимитрий II, наконец, нашелся…»

Впервые он заявил о себе в пограничном с Литвой городе Пропойске, где сидел в тюрьме. Он назвал себя родней Нагих и просил, чтобы его отпустили в Стародуб. Оказавшись там, объявил себя спасшимся Дмитрием. Стародубцы возрадовались такому счастью, стали помогать очередному самозванцу деньгами и рассылать о нем грамоты в другие города.

К Лжедмитрию II стал стекаться «бунташный люд», и он выступил в поход. Ряды воинства самозванца пополнялись казацкими отрядами. Приводили свои дружины польские шляхтичи, хотя король Сигизмунд формально не одобрял это предприятие. Среди польских военачальников выделялись князь Рожинский, Лисовский и Ян Петр Сапега. При Болхове они помогли разбить царское войско.

Лжедмитрий подошел к Москве и в селе Тушине основал свой укрепленный лагерь. Народ решительно не знал, кому верить. Самозванца немедленно признала своим супругом Марина Мнишек. Ему в разное время присягнули Владимир, Кострома, Углич, Ростов, Тверь, Ярославль, Кинешма и другие. Страна раскололась. Не случайно некоторые историки именуют Тушино в тот период «второй российской столицей». По оценкам современников, в Тушинском лагере периода его расцвета собиралось более 50 тыс. солдат.

У Шуйского оставалось не так много средств и людей для борьбы. Его положение было крайне шатким. Москвичи не испытывали к нему симпатий, впрочем, как и к самозванцу. Спасало царя лишь то, что у Тушина было мало сил для штурма Москвы, а еще меньше дисциплины.

Застряв на подступах к Москве, Лжедмитрий II приказал перекрыть дороги, ведущие в столицу, чтобы лишить ее население продовольствия. Юго-западные области уже были подконтрольны самозванцу, полякам и вольным грабителям. Яну Сапеге поручено было перекрыть пути на юго-восток и северо-восток - на Ярославль, Владимир Коломну, Зарайск, Рязань. Войскам пана Хмелевского, стоявшим в Кашире, было приказано овладеть Коломной. Затем оба отряда должны были соединиться восточнее Москвы.

Однако данный стратегический план захватчиков был сорван. Отряд Хмелевского, не дойдя сорока верст до Коломны, у села Высоцкое был внезапно атакован конным отрядом под руководством ратного воеводы князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Он прошел скрытным ночным маршем и, вступив в бой на утренней заре, захватил вражеский обоз и «многую казну и запасы, и многие языки поймал».

Пожалуй, самое время поговорить об одном из главных героев Смуты и командующем будущего Нижегородского ополчения.



Род князей Пожарских был издавна известен. Но информация о Пожарском уделе - владениях первых князей Пожарских - скудна. Этот удел, говорят одни историки, располагался в Суздальском уезде. Другие с большим основанием - вслед за Михаилом Петровичем Погодиным - уверяют, что центром удела было селение в Стародубском княжестве, которое после пожара стало именоваться Погаром, или Пожаром. Скорее всего, это недалеко от современного Коврова, где сейчас расположено село Троицкое. В приходской церкви этого села, ныне разрушенной, сохранялась как минимум до 1911 года икона Николая Чудотворца, подаренная по преданию князем Дмитрием Пожарским.

Удел выделился из состава Стародубского княжества в конце XIV века. У князя Андрея Федоровича Стародубского было четыре сына, и каждый получил свой удел и свое прозвище. Старший - Василий Андреевич, ставший Пожарским, пал на Куликовом поле. Волость Пожар отошла к его сыну Даниилу Васильевичу, а продолжатель рода Пожарских Федор Даниилович стал последним удельным князем Пожарской волости.

Дед князя Дмитрия, Феодор Иоаннович Пожарский-Немой, служил при дворе Ивана Грозного и считался столичным жителем, имея в Москве собственный особняк. Отец героя Смуты - Михаил Федорович Пожарский-Глухой - участвовал в походах Ивана IV на Казань и в Лифляндию, за что был отмечен вотчиной Мугреево.

В годы опричнины Иван Грозный, борясь с боярской оппозицией, сослал на поселение в Казанский край около сотни княжеских семей, в их числе оказались и пять князей Пожарских. Имущество и земли Пожарских были в годы опалы конфискованы и переданы сыну царя Ивану, а Пожар - князю Владимиру Андреевичу Старицкому. Позднее Иван Грозный вернул Пожарским свое благорасположение. Но их карьерные возможности оказались сильно ограниченными, а возвращенные вотчины пришли в упадок за время отсутствия хозяев.

По возвращении из Казани Федор Пожарский вновь оказался на московской службе, участвовал в завершающих кампаниях Ливонской войны в скромном чине дворянского головы. Незадолго до смерти он принял постриг в Троице-Сергиевом монастыре.

После этого до начала Смуты о князьях Пожарских история почти хранит молчание. Представители рода служили на третьестепенных должностях. «Опричь городничих и губных старост нигде не бывали», - расскажет князь Дмитрий. Он сам - даже после всех подвигов по спасению Отечества - вынужден будет уступать очень многим в местнических спорах. «Пожарские выглядели не столько как аристократы, сколько как знатные дворяне без особых перспектив в армии, при дворе, да просто в Москве, - пишет современный биограф князя Дмитрий Михайлович Володихин. – Высший слой провинциального дворянства – вот их уровень». В то же время князья Пожарские являлись заметными спонсорами Суздальского Спасо-Евфимиевского монастыря.

Князь Феодор Иоаннович женил своего старшего сына Михаила на Марии Феодоровне Берсеневой-Беклемишевой которая пережила мужа на два десятка лет. Князь Дмитрий Михайлович родился 1 ноября 1578 года в 12 км от Коврова в деревне Сергово, одной из вотчин Пожарских. Детские годы его прошли в родовом имении Мугреево (Богоявленское, Дмитриевское), где Дмитрий воспитывался вместе со старшей сестрой Дарьей и младшим братом Василием. Уже в наше время в селе был установлен памятный камень.

Отец умер, когда Дмитрию было 9 лет. Воспитывала мать. В 1587 году юный княжич Дмитрий вступил во владение Мещевским и Серпейским поместьями за рекой Угрой. Совладельцами были мать, сестра и брат. Женился Дмитрий на Параскеве (Прасковье) Варфоломеевне, девичья фамилия которой осталась невыясненной.

С малых лет Дмитрий Пожарский был хорошо обучен грамоте (дед его матери Иван Берсень был близок с известным писателем и гуманистом Максимом Греком, в семье была приличная библиотека), учился владеть оружием, познавал воинскую науку, а с пятнадцати лет приступил к службе при государевом дворе. Семья переселилась в Москву, в семейную усадьбу на Сретенке. Князь служил при царе Феодоре Иоанновиче в невысоком придворном чине стряпчего.

При дворе стряпчих было несколько сот, жили они в столице по полгода, а остальное время проводили в усадьбах. В торжественные дни стряпчие носили скипетр и другие символы царской власти, в военных походах служили оруженосцами. В должности «стряпчего с платьем» Пожарский должен был под присмотром постельничего подавать и принимать различные предметы туалета царя при его одевании и раздевании.

Царь Борис Годунов пожаловал Пожарскому поместье на 80 четвертей (четей) в Подмосковье и в 1604 году перевел из стряпчих в стольники. Князь Дмитрий был отправлен на охрану юго-западных рубежей, которые часто тревожили крымские татары. В течение пяти лет Пожарский командовал отрядом стрельцов, в боях был серьезно ранен в ногу, после чего получил прозвище Хромой. Оставался он при дворе и при Лжедмитрии I, и при Василии Шуйском.

И вот теперь князь Пожарский встал на защиту Коломны. После битвы у этого города и победных действий у речки Пехорки, где был разбит отряд атамана-тушинца Салькова, Василий Шуйский поставит Пожарского воеводой Зарайска. Защищая его от поляков и тушинцев, Пожарский был ранен и уехал лечиться в одну из своих суздальских усадеб - в село Нижний Ландех. По излечении он опять вернулся в Зарайск.



Опорой для царя Василия стали города северо-востока. Как замечал Платонов, «не по симпатии к Шуйскому и не по уверенности, что тушинский Дмитрий самозванец и вор (этот вопрос они решают так: "не спешите креста целовать, не угадать, на чем свершится"… "еще до нас далеко, успеем с повинной послать"), - восстают они за порядок против нарушителей его».

Движение городов началось, похоже, с Устюга, который вступил в переписку c Вологдой, убеждая ее не целовать креста Вору, как стали именовать Лжедмитрия II в официальном лексиконе. Города переписывались между собой, посылали друг другу ополченцев, чтобы вместе отгонять тушинцев. Таким образом против самозванца восстали Нижний Новгород, Владимир, Галич, Вологда. Во главе сопротивления стояли либо находившиеся там воеводы Шуйского, либо выборные предводители.

Еще одним важнейшим оплотом стабильности и российской государственности, который сыграет немалую роль в судьбе Нижегородского ополчения, был Троице-Сергиев монастырь. В течение полутора лет обитель, основанная преподобным Сергием Радонежским, выдерживала осаду чуть ли не тридцатитысячных войск Сапеги и Лисовского. Игумен монастыря архимандрит Иоасаф и келарь Авраамий Палицын вселяли веру в сердца защитников крепости.

Больше полутора лет после первой вспышки восстания Нижний Новгород и его уезд пребывали в мире.

Но осенью 1608 года рассеявшиеся повсюду тушинские отряды, а то и местные представители власти или населения под воздействием прелестных грамот самозванца, приводили город за городом под контроль Дмитрия. На его стороне уже были Арзамас, Балахна, Городец, Муром, Гороховец. Овладение Нижним Новгородом дало бы Лжедмитрию II возможность контроля над Волго-Окском междуречьем и землями, где против власти Москвы поднялись чуваши, татары, марийцы, где сновали казачьи отряды.

В Нижегородской земле раскол на сторонников «боярского царя» Шуйского и Тушинского вора тоже был налицо. Но в целом Нижний Новгород и его дворянство остались верны Москве. И понятно почему. Отряды тушинцев, рассыпавшись по стране, сеяли смерть и хаос. В их рядах действовали и «литовские люди» — военные отряды из Речи Посполитой, и поволжские народы. Все это не прибавляло тушинцам симпатий нижегородцев, чье благополучие и торговля зависели от социальной стабильности и безопасности на торговых путях.

В Нижнем Новгороде собственных сил для отражения тушинцев было мало. Крупный отряд нижегородских дворян в составе армии боярина Федора Ивановича Шереметева был послан ранее в Астрахань, чтобы вернуть этот фактически отделившийся город в состав государства. Судьба Нижнего Новгорода оказалась исключительно в руках его жителей, властей и духовных лидеров.

Нижний Новгород вновь оказался фактически блокирован.

Лояльность города царю Василию, как ранее отмечалось, объяснялась еще и тем, что Нижний Новгород связывало с Шуйскими древнее родство. Кроме того, еще помнили, что Шуя (давшая имя роду) и земли вокруг нее входили ранее в состав Нижегородско-Суздальского великого княжества.

В те тяжелые дни, когда вся округа Нижнего Новгорода - от Курмыша до Арзамаса и Владимира - опять перешла на сторону Лжедмитрия II, для управления городом и уездом был впервые создан чрезвычайный орган — Городовой совет. Это произошло совершенно самостоятельно, без каких-либо инструкций из Москвы.

В Совет вошли местные церковные власти, воеводы Андрей Семенович Алябьев и князь Александр Андреевич Репнин, дьяк Василий Семенов, дворяне, служилые иноземцы, а также «гости, и земские старосты, и целовальники, и посадские всякие люди». К сожалению, имена последних источники не приводят. Не исключено, что в их числе был и Кузьма Минин.

Решения Совета нижегородские грамоты сообщали таким образом: «Приговорили мы, Нижнего Новагорода власти (или, "архимандрит Иоиль, игумены, и протопопы, и попы, и дияконы всего освященного собору и церьковного причета") и воеводы князь Александр Ондреевнч Репьнин, Ондрей Семенович Алябьев, дияк Василей Семенов, дворяня (или: "и князи, и дворяня") и дети боярские, и старосты, и целовальники и все земские люди (или: "и посадские всякие люди"), и литва, и немцы, и всякие иноземцы, и стрельцы (или: "и всякие служилые люди")».

Самую влиятельную роль в этом Совете играли посадские люди. Служилые люди - стрельцы, иноземцы, даже многие дворяне – немного бы потеряли, перейдя на сторону Лжедмитрия II, а то и выиграли бы. Часть нижегородских стрельцов позднее и убежит к Вору, а в тушинском отряде под Нижним окажутся и местные дети боярские под руководством одного из них - Андрея Подбельского.

Но торговые люди и ремесленники сильно опасались перехода города в руки тушинцев, традиционно сопровождавших свой приход к власти резким повышением налогов, поборами и просто грабежами.

Нижегородцами для самообороны города было организовано ополчение, основу которого составили дворяне и дети боярские. Решением совета Алябьев, второй воевода в Нижнем, был утвержден руководителем военных сил города. Он впервые стал известен как дьяк Галицкой чети при царе Борисе Годунове и Лжедмитрии I, принимал участие в военных действиях 1605 года под Кромами. Алябьев мог рассчитывать на полную поддержку и первого воеводы – назначенного Шуйским в 1608 году князя Александра Андреевича Репина, который происходил из рода князей Оболенских.

В помощь профессиональным воинским отрядам нижегородцы создали добровольческие отряды самообороны. Царь Василий в сентябре 1608 года распорядился вернуть из астраханского похода армию Шереметева – было не до удержания под контролем Москвы Нижнего Поволжья. Шереметев в Царицыне получил грамоту: идти с отрядом в Москву через Казань и Нижний Новгород. Но это оказалось не так легко исполнить. Пробиваясь к Казани войско Шереметева не раз вступало в бой с лояльными самозванцу казацкими отрядами. Оттуда Шереметев двинулся на Чебоксары, приводя к верности царю Василию местные народы. К Нижнему Новгороду была направлена часть войска, состоявшая из нижегородских дворян, стрельцов, казаков, чуваш и башкир во главе с Андреем Андреевичем Микулиным и Богданом Агафоновичем Износковым. Они появятся очень кстати.

21 ноября (1 декабря) в Нижний Новгород пришел ультиматум тушинцев из Балахны с требованием «целовать крест государю царю и великому князю Дмитрею Ивановичи всеа Руси» под угрозой наказания в противном случае.

Именно тогда нижегородцы и выступили открыто и последовательно за царя Василия. Их бескомпромиссная позиция четко выражена в отписке архимандрита Вознесенского Печерского монастыря Иоиля игумену Тихоновой пустыни Ионе для передачи жителям Балахны: в Нижнем Новгороде «и воеводы, и дворяня и дети боярские, и старосты, и целовальники, и все земские люди, и литва, и немцы, и всякие иноземцы, и стрельцы хотят за государево царево и великого князя Василья Ивановича всея Великая и Малыя России самодержец московское крестное целование помереть, на чом они ему, государю, крест целовали». Призывал, чтобы «крестьянская неповинная кровь не лилась, а были бы балахонцы и всякие люди, по-прежнему, во единой мысли с нижьгородцы… кто будет на Московском государстве Государь, тот всем нам и вам Государь. А то и всем людем Московского государьства и в иных землях ведомо вее, что царевич государь наш князь Дмитрей Иванович убит на Углече от Бориса Годунова; а ныне его государевы чюдотворные мощи лежат на Москве, в Архангиле».

При подходе тушинских отрядов к Нижнему Новгороду защитники города поторопились переместить внутрь кремлевских стен содержимое складов купцов и торговых людей. Михаил Ордынцев 22 ноября (2 декабря) выступил с отрядом на Стрелку. «И на него, Михайла, приходили изменники из Болохны атаман Тимоха Таскаев, и хотели в Стрелку засесть, и Михайло царю Василью служил и запасы с Стрелки вывез в Нижний все сполна и Стрелку выжег для приходу воровских людей». Теперь город был готов к длительной осаде.

«Этот бой открыл череду атак тушинцев на Нижний Новгород, - пишет заведующий центром краеведческих исследований в ННГУ и глава нижегородских краеведов Федор Александрович Селезнев. - Основу войск Самозванца, двигавшихся на Нижний, составили принудительно мобилизованные крестьяне (в источниках их называют даточные и подымные люди). Начальниками (головами) у них были профессиональные военные. Так, отряд, шедший со стороны Мурома, включал в себя крестьян Стародубской волости Муромского уезда (ныне Вачский район). Возглавлял его суздальский сын боярский Степан Сурвацкий. Перед Нижним он соединился с мордвой под началом Воргодина и 25 ноября подошел к городу по Казанской дороге со стороны Печер. Воевода Алябьев увлек осажденных на вылазку, но сражение не выявило победителей.

29 ноября Сурвацкий, стремясь застать нижегородцев врасплох, приходил к городу уже по московской дороге, и Алябьев вновь выдержал с мятежниками жаркий бой. А из Балахны явился казачий атаман Тимоха Таскаев с присягнувшими Самозванцу детьми боярскими разных городов и даточными людьми. Этот отряд имел в своем распоряжении артиллерию. 30 ноября Таскаев начал штурм Нижнего Новгорода со стороны Волги (конечно, уже скованной в это время льдом). В тот же день Степан Сурвацкий и Воргодин повели свои войска на приступ деревянного острога, защищавшего городские посады». Тушинцы предприняли уже общий штурм: «к Нижнему был приступ в четырех местах: к Печерским, к Никольским, к Ильинским воротам, да от Балахны». И вновь бойцы Алябьева устроили вылазку и отогнали противника.

В осажденный Нижний Новгород 1 (11) декабря пробился отряд во главе с Микулиным и Износковым, преодолев нападения «воровских людей», не слишком искушенных в военном деле. Получив такое подкрепление, нижегородцы сами приступили к активным боевым действиям.

Тушинцы, не осведомленные о серьезном усилении нижегородского гарнизона, 2 (12) декабря «по болохонской дороге» беспечно подошли к городу: «Тимоха Таскаев с товарыщи, да с ним болохонцы, и суздальцы, и шуяне, и костромичи, и кинешемцы, и юрьевчане, и гороховцы дети боярские и всякие люди з большим нарядом». Алябьев вывел свои силы им навстречу. Битва была жаркой, «дрались по самую Балахну». Только около деревень Копосово и Козино командирам тушинцев удалось собрать свои бежавшие войска. Но там нижегородцы их настигли и в лобовой атаке наголову разбили не сильно пострадавшую под Нижним конницу тушинцев. Остатки их войска попытались запереться в балахнинской крепости, но против них восстали посадские люди и открыли ворота Алябьеву.

Захваченные в плен руководители восстания - балахнинский воевода Степан Голенищев, дети боярские суздальцы Елизар Редриков, Семен Долгов, Лука Синев, Иоанн Рединков и казачий атаман Тимофей Таскаев - были доставлены в Нижний Новгород и повешены на городской площади.

5 (15) декабря Нижний Новгород вновь был атакован со стороны Арзамаса большим отрядом «воровских людей», среди которых были «нижегородцы и арзамастци и алатырцы дети боярскне, и татаровя, и черемиса, и мордва, и бортники, и всякие подымные люди» во главе с Нефедом Собакиным, Степаном Сурвацким, Андреем Подбельским и Степаном Низовцовым.

Воины Алябьева опять выступили из города и «воров наголову побили и воевод воровских и языков поймали болши трехсот человек, а побили и потоптали воровских людей... на пятинадцати верстах и болши... а знамена и набаты поймали, а ушло тех воровских людей немного, врознь, потому что стала ночная пора». Все «воровские» командиры оказались в нижегородских тюрьмах.

Совет поручил Алябьеву с войском продолжить боевые действия, распространяя их на весь уезд и по возможности дальше. Крупный бой нижегородцев с тушинцами произошел в тот день в районе села Кадницы на Волге, где «воровские люди» были также разгромлены.

В донесении от 7 декабря сподвижники Лжедмитрия II Никифор Плещеев и Карп Навалкин жаловались, что «под Нижним государевых людей изменники нижегородцы разогнали» и просили Яна Сапегу о помощи.

Новые отряды тушинцев подходили к Нижнему с запада, со стороны Мурома, вдоль Оки. 10 декабря войско во главе с муромцем Тимофеем Лазаревым и князем Семеном Вяземским, уроженцем Нижнего Новгорода, было встречено Андреем Алябьевым у Ворсмы. Вот как сам он опишет дальнейшие события пермякам: «Сошли в собранье в селе на Ворсме, от Нижнего за сорок верст, и воры встретили на две дороги, за пять верст от Ворсмы; и милосердый Бог мне, Ондрею, и государевым людям над воры помочи подал и воров побили, и языки многие поймали, и топтали, и побивали до села Ворсмы, и побив в селе стали и выграбив зажгли, а зажегши пошли в село Павлово; и к Павлову пришли воры, на две дороги, многими полки… знамяна поймали, а достальные воры розбежалися врознь».

А потом, угрожая «учинить, как над Ворсмою», Алябьев разослал послания старостам, целовальникам и крестьянам стародубских сел Яковцева, Вачи и Пуреха: «а под Нижним, канун Николина дня, мордву, и бортников, и арзамасцев, и иных многих воров побили наголову, а под Балахной воров же, атамана Тимоху Таскаева с товарищи побили наголову и повесили в Нижнем». Алябьев именем царя Шуйского требовал от крестьян этих селений прислать к нему повинные челобитные. Такая же грамота, направленная в Муром, дополнялась угрозой погрома.

В результате в декабре нижегородцам удалось решительно переломить ситуацию. Уже к 16 декабря они привели к присяге Василию Шуйскому Гороховец и Ярополч. А затем «села Павлова и Белавина и Матюшевские волости бортники, и иных государевых дворцовых сел и деревень, и поместных, и вотчинных и монастырьских, и Муромского уезда стародубцы и гороховленя, и села Везников и Сарыева и Шуя город и уезд, и старосты и целовальники и все крестьяня, государю царю и великому князю Василью Ивановичу всеа Русии добили челом, вины свои принесли и крест ему, государю, целовали». В дальнейшем ополченцы из всех этих мест участвовали в боях с тушинцами. До конца декабря в Нижний Новгород прислали отписки с изъявлением поддержки города Лух и Кострома.

Успехи нижегородцев в борьбе с тушинцами не остались незамеченными. По приказу Яна Петра Сапеги на Нижний выступил крупный польско-русский отряд во главе с Тимофеем Лазаревым и князем Семеном Вяземским. Перед ними была поставлена задача - захватить Нижний Новгород и подчинить его самозванцу. А 25 декабря (4 января 1609 года) в Нижний Новгород из Москвы пришла царская грамота с призывом вместе с соседними уездами еще активнее бороться против Лжедмитрия II.

Облегчали обстановку для Нижнего операции войск Шереметева, большая часть которых зимовала в Чебоксарах: двигаться по замерзшим рекам посаженная на корабли рать не могла. В декабре из отряда началось было дезертирство в отряды Лжедмитрия II, перебежала часть арзамасских дворян во главе с Родионовым и с головой «служилого города» Федором Васильевичем Левашевым (впрочем, последний вовремя успел вернуться). Тем не менее воины Шереметева, среди которых оставалось и немало нижегородцев, разгромили крупный тушинский отряд под командованием курмышанина Глядкова и арзамасца Полочанинова в сражениях под Чебоксарами 22 декабря 1608 года (1 января по новому стилю), под Свияжском 1 (11) января 1609 года и Царевококшайском (ныне Йошкар-Ола) в конце января.

Обстановка была благоприятной для наступательных операций. Не дождавшись от Мурома выражений покорности, нижегородцы, как и обещали, двинулись туда походом под командованием Алябьева и городских голов Микулина и Износкова.

И тут они встретился с отрядом тушинцев под командованием Вяземского и Лазарева. В бою у села Бурцева (эта битва порой называется сражением под Богородским) в 20 верстах к югу от Нижнего Новгорода 6 января Вяземский потерпел поражение и отступил к селу Ямгородскому. Но там Алябьев на следующий день настиг противника и довершил разгром. Князь Вяземский и Лазарев были схвачены и повешены в Нижнем «без государева ведома» как «воровские воеводы». Их тела сбросили под волжский лед. Около 40 арзамасских дворян во главе с Федором Васильевичем Левашевым перешли на сторону нижегородцев.

В дневнике Сапеги можно прочесть оправдания потерпевших поражение тушинцев, которые 22 января пришли в лагерь под Москву: нижегородцы, «видя их нерадение, ночью ударили на них и разгромили их, и много пленных воинов увели в Нижний».

Владимирский воевода Лжедмитрия II Михаил Вельяминов прозорливо увидел в действиях Алябьева прямую угрозу и 11 января просил Сапегу прислать в Муром «роты две или с три», «чтобы государевым (т. е. тушинским – В.Н.) людем не было порухи никоторые». Через два дня Вельяминов, сообщая, что нижегородские «изменники» идут на Муром и Владимир, умолял Сапегу прислать в помощь литовское войско уже в количестве пяти-шести рот.

В Нижний Новгород 12 января приехали из Москвы «сын боярской Роман Пахомов да посадской человек Родион Мосеев», которые были ранее посланы «ко святейшему Ермогену патриарху московскому и всеа Русии». Они от имени самого Гермогена поведали, что «на Москве святейшему Ермогену патриарху Московскому и всеа Русии, и всему освященному собору и христоименитому народу, от богоотступников от бояр и от польских и от литовских людей гоненье и теснота велия».

Энергичные действия в защиту порядка, крепкие стены кремля, серьезные военные силы, связь с основными силами Шереметева делали Нижний Новгород одним из центров начавшегося общероссийского движения против Лжедмитрия II. Город уже тогда, в начале 1609 года, воспринимал себя как центр общероссийского сопротивления самозванцу и являлся таковым.

В Нижний Новгород шлют из Луха схваченных там «воров», сюда бегут лояльные Шуйскому дворяне из Суздаля и Арзамаса. Лисовский овладел Галичем, разорив город, и костромичи, галичане и вологжане обращаются за помощью «из Нижнего ратных людей». Нижегородские стрельцы идет на выручку Юрьевцу и Шуе. Следуя грамоте Шуйского, Нижний входит в сношения с Вяткой и Пермскою землею. 26 января вятичи сообщали пермякам о примере и успехах нижегородцев. 31 января в Пермь из Нижнего ушла отписка с описанием побед войск Андрея Алябьева и с призывом: «И вам бы, господа, прося у Бога милости, в тот час итти со всеми людьми к царствующему граду Москве на разорителей веры крестьянской, на польских и на литовских людей, на Володимер или вам на которые городы податнее; а к нам тотчас отписати, и мы со всеми людьми и с Понизовою силою, которые ныне стоят под Шацким, пойдем на Коломну, а с Тулы Иван Заруцкой, а из Колуги бояром велим итти прямо к Москве, чтоб нам к царствующему граду Москве притти всем в один день».

Нижний Новгород из осаждаемого города превратился во всероссийский центр контрнаступления на врагов престола и порядка. Но не все было так просто и победно.

Успех еще сопутствовал нижегородскому воеводе в бою с тушинцами 6 февраля у села Кадницы, где Алябьев прижал к Арзамасу большой отряд тушинцев. Но 15 февраля нижегородское войско безуспешно штурмовало сам Арзамас. Более того, Алябьев был вынужден спешно начать отход к Нижнему Новгороду. При отступлении его войско 16 февраля было серьезно потрепано вблизи Собакинского леса.

В марте Алябьев вновь переключился на Муром. Там вспыхнуло восстание против тушинцев, и 18 (28) марта жители города встретили нижегородцев «с образы и крест царю Василью Ивановичю целовали».

Владимирцы, узнав о приближении войск Алябьева, подняли восстание, схватили своего воеводу Вельяминова и притащили в соборную церковь, чтобы он исповедался и причастился перед смертью. Вельяминов будет забит камнями до смерти как враг Московского государства. 27 марта (6 апреля) войска Алябьева вошли во Владимир.

Вместе с кинешемским и шуйским ополчениями 12 апреля они успешно отразили нападение на город польско-литовских отрядов Лисовского и Стравинского. Из Владимира нижегородцы отправили грамоты в Арзамас, Шацк и Мещеру с призывом перейти под власть московского правительства.

Удерживая Муром и не удаляясь далеко от Нижнего Новгорода в ожидании подхода «понизовой рати» Шереметева, Алябьев совершил успешный рейд в Касимов. Сотню нижегородских стрельцов во главе с Федором Семеновичем Мостининым он отправил в Юрьевец, где население присягнуло на верность Шуйскому. Затем отряд Мостинина принимал участие в боевых действиях в Костромском уезде.

Царь 17 мая послал Алябьеву грамоту, в которой благодарил за службу. Но воевода так и не решил поставленной задачи - пробиться к Москве. За что - вместе с благодарностью и пожалованием обширного поместья на Нижегородчине за прежние победы - получил и царский выговор.

Наконец, в конце мая в Нижний Новгород вошла «понизовая рать» Шереметева из 3000 стрельцов и 500 татар и башкир. Из Мурома к нему также пришло около 1000 «всяких служилых людей». Эти резервы позволили нижегородцам активизировать действия против сторонников Лжедмитрия II. К Шереметеву перешло от Алябьева верховное командование действовавшими в городе и его округе военными силами, сохранявшими верность царю Василию. Алябьев еще появится на страницах истории – в 1626 году в числе «объезжих голов» в московском Китай-городе, а в 1627 году как воевода в Вологде.

Оставаясь с основными силами в Нижнем Новгороде, где у него был собственный дом, Шереметев отправлял мобильные отряды против тушинцев. 2 июня отряд во главе с письменными головами Соловцовым и Есиповым и головой стрельцов Синцовым был направлен для приведения к присяге на имя Шуйского населения Закудемского стана. Отряд, действовавший в окрестностях Нижнего, разбил «изменников» в селе Помры.

В июле основные силы Шереметева из Нижнего Новгорода двинулись сторону Москвы на соединение с войсками Михаила Васильевича Скопина-Шуйского, выступившими из Новгорода Великого вместе со шведским отрядом.

Таким образом, на российской военно-политической сцене появились еще и шведы. Откуда и зачем?