В Болдине Пушкин не написал ни одного стихотворения, обращенного к невесте. Тогда - в начале октября 1830 года - с «домовой отпускной» Калашниковой собравшийся жениться Пушкин начинает череду прощаний с женщинами, оставившими след в его судьбе. Причем с кем именно он прощался в каждом конкретном случае, предстояло установить самым тонким и знающим пушкинистам. И я не уверен, что они всегда правы. «Произведения прощального цикла, - замечал Грехнев, - иногда именуют элегиями… Сигналы элегического стиля (да и приметы элегической мелодики) действительно встречаются здесь». Пятого октября – «Прощание»:

Считается, что это расставание со светлейшей княгиней Елизаветой Ксаверьевной Воронцовой, женой Новороссийского губернатора, который и добился изгнания поэта из Одессы. Почему считается, что именно с ней? Стихотворение помечено ее монограммой – EW. Если это так, то роман с Воронцовой, которая была на семь лет старше Пушкина и замужем, продолжался и на расстоянии и длился… Сколько? Уже после возвращения Пушкина из второй поездки в Болдино, в 1833 году, он получил из Одессы письмо, подписанное некой Е. Вибельман. Пушкин сразу определил автора: то была графиня Воронцова. В то время, когда критика начинала хоронить талант поэта, она писала ему, что даже город, где он когда-то жил (Одесса), войдет в историю благодаря ему. Воронцова до глубокой старости (он умерла в 88 лет) хранила воспоминания о Пушкине. Когда зрение ей изменило, она приказывала читать пушкинские вещи подряд, едва ли не каждый день...

Седьмого октября переписано набело стихотворение «Паж» («Пятнадцать лет мне скоро минет…»). С кем Пушкин прощался на сей раз – науке точно не известно.

Прощался Пушкин не только с живыми возлюбленными. Стихотворение «Заклинание» от 17 октября, как считается, адресовано отошедшей в лучший мир за пять лет до этого Амалии Ризнич, отношения с которой у Пушкина были в той же Одессе.

Ей же, Амалии Ризнич, уверены пушкинисты, адресовано и написанное 27 ноября стихотворение, где мысли и чувства Пушкина движутся от смерти – к будущему и жизни вечной, где первый поцелуй за ней.

А кому было посвящено вот это прощание, датируемое второй половиной октября?

Не супруге ли императора Александра I Елизавете Алексеевне, по которой тайно воздыхал юный лицеист Пушкин, были посвящены эти строки? Аринштейн уверен, что так оно и было. Кто еще «хранил надзор» над Лицеем? Пушкин и сам признавал, что «Елизавету тайно пел». Так что, не исключено…